Факторы рыночной активности корпоративных структур и их влияние на систему управления



Опубликовано в журнале "Менеджмент в России и за рубежом" №3 год - 2008


Алиев С.А.,
канд. экон. наук,
заместитель генерального
директора ЗАО «Раунд-М»

 

В мировой экономике начала XXI в. (не затрагивая транснациональных особенностей) можно выделить две основные модели корпоративного управления, либо основой организационной и деловой структуры выступает холдинг, либо производственно-технологический комплекс.

Основная цель корпоративных объединений – разработка совместной политики в области бизнеса на базе интеграции производств и совместных усилий по поддержанию высокого уровня конкурентоспособности.

Механизмами достижения этой цели выступают управление НИОКР в рамках совместно выбранной научно-технической политики, минимизация издержек на производство однотипной продукции, регулирование капитальных вложений при проведении единой инвестиционной политики, управление производством новых видов изделий как единым технологическим процессом, раздел рынков сбыта. Функции корпоративного управления представляют собой структурированную сервисно-интеграционную деятельность, которая направлена на создание условий достижения и использования рыночной активности на уровне отраслевых, межотраслевых и транснациональных образований.

Корпоратизация национальных предприятий становится если не доминирующим, то весьма значительным фактором их рыночной активности. Корпорация как организационная система управления представляет собой одну из масштабных форм интеграции компаний путем объединения акционерных обществ и других фирм различных сфер деятельности (промышленной, научной, сбытовой, коммерческой) с целью разработки согласованной политики многопрофильной деятельности. На долю 100 крупнейших корпораций США приходится до 60% ВНП, 45% занятых, 60% инвестиций. Совокупный годовой объем продаж шести гигантов Японии (Мицубиси, Мицуи, Сумимото, Дай Ити Кангин, Фуэ, Санва) составляет до 15% ВНП (около 500 млрд дол. США). Они контролируют более 50% промышленных активов страны [1, с. 88].

Корпоративным процессам свойственны все формы расширения массштабов производства и капитала – концентрация, накопление и расширение производства, стратегии слияния и поглощения, тактика мобилизации конкурентных преимуществ и развития интеграционных процессов (региональных, межотраслевых, государственных, транснациональных).

Единый взаимообусловленный процесс корпоратизации носит двойственный характер. С одной стороны, стоит задача привлечения капитала, высоких технологий и создания непрерывных технологических цепочек (финансово-технологический аспект), с другой – интеграция производственной сферы с другими сферами деятельности (интеграционно-управленческий аспект).

Непрерывное изменение конкурентной среды под воздействием инноваций усложняет условия, при которых фирма может добиться успеха. Одним из таких условий выступает наличие значительного структурного капитала. Структурный капитал – это способность фирмы управлять своей организационной структурой, адаптироваться к постоянно изменяющейся рыночной среде, используя эти изменения в выгодном для фирмы направлении. Эффективный структурный капитал фирмы может возникнуть только там, «где идеи ценятся выше, чем положение на иерархической лестнице» [2, с. 133].

После завоевания продуктом значительной части рынка у потребителей появляется сильная побудительная причина продолжать покупать его модификации. Часто это называют клиентским капиталом корпорации. «В современных условиях капиталом является не столько земля, заводы, инструменты и станки, сколько знания и квалификация людей, причем значение указанных факторов постоянно растет» [3, с. 129]. Речь идет о человеческом капитале.

Корпорацию, обладающую клиентским капиталом, иногда называют «мегапредприятием», которое вовлекает потребителей в «совместное создание и усовершенствование потребительских ценностей, ибо покупатель выступает и судьей в последней инстанции всех созданных компаний продуктов и услуг» [4, с. 442–443]. Рассмотрение в едином контексте человеческого, структурного и клиентского капиталов составляет понятие интеллектуального капитала [4, с. 434].

Сущностью современного индустриального труда является производственная деятельность, «упакованная» в набор финансовых и информационных оболочек, выполняющих по отношению к этой деятельности функции:

– во-первых, функцию обратной связи, позволяющей ориентироваться в рыночном пространстве;
– во-вторых, функцию обеспечения производственной деятельности ресурсами для ее осуществления;
– в-третьих, функцию оснащения знаниями, которая пересекается с функцией обратной связи с точки зрения получения рыночной информации для принятия решений, но шире, ибо захватывает все области знаний.

Таким образом эффективность деятельности во многом зависит от того, насколько квалификация управленцев адекватна сложности функциональных оболочек, для которых, в свою очередь, детерминантами являются сложность хозяйственной среды и возрастающие требования к технологиям, что определяет необходимость разделения функций собственника и управляющего.

Общепризнанно, что именно разделение этих функций, характерное для крупных акционерных компаний (как фундаментальная тенденция), порождает саму проблему корпоративного управления. Уже в 1924 г. Т. Веблен констатировал переход контроля от собственников к менеджерам-инженерам [5]. В 1926 г. Дж. М. Кейнс отмечал, что в процессе роста крупного института наступает момент, когда собственники капитала почти полностью отделяются от менеджмента [6]. А. Берли и Г. Минз дали классическое описание проблем разделения (распыления) собственности и перехода контроля к менеджерам [7]. В 1960–1990 гг. агентские проблемы подробно анализировались в работах О. Вильямсона, В. Баумоля, И. Фама, М. Дженсена, В. Меклинга, с. Гроссмана, О. Харта, А. Шлейфера.

Для формирования российской модели «менеджериального капитализма» характерны две тенденции: первая – менеджеры постепенно становятся одновременно контролирующими акционерами («инсайдерский капитализм»); вторая – внешние акционеры по мере консолидации контроля начинают функционировать как менеджеры или передают эти функции доверенному представителю, связанному с группой внешних акционеров не окладом или формальным контрактом, а целым комплексом экономических и внеэкономических интересов.

Фактическое отождествление фигур менеджера и контролирующего акционера является вынужденной ситуацией, вызванной российской спецификой. Существующая хозяйственная среда не позволяет собственнику делегировать функции оперативного управления предприятием, чтобы не утратить как титул собственности, так и контроль над финансовыми потоками(1).

Это, безусловно, сказалось на используемых в России моделях корпоративного управления и контроля. Как отмечают Э. Берглоф и Э.-Л. фон Тадден, в российских условиях нормальная парадигма корпоративного управления – точная настройка сдержек и противовесов в регулировании собственных интересов и оппортунистического поведения – настолько радикально меняет свое содержание, что к ней просто неприложима теория корпоративных финансов. Трудно даже представить какие либо ограничения для инсайдеров-клептократов, если господствующая политическая система оказывается неспособной или нежелающей противостоять им [8, с. 153–154].

Вряд ли можно давать однозначную оценку действий органов государственной власти по отношению к ряду крупных российских интегрированных структур (например, к ЮКОСу). Однако если государство действительно решило ограничить инсайдеров-клептократов, то это означает не только усиление его роли в экономике, но и формирование нормальной парадигмы корпоративного управления.

Другое дело, что проблемы с защитой прав собственности в данном случае тесно переплетаются с практикой приватизации, юридически неподготовленной и поспешной, и претензии могут быть предъявлены практически ко всем сегодняшним крупным собственникам. Но в любом случае государство обязано противодействовать эгоистическому интересу.

«Предпринимательство может принять форму вымогательства и агрессии с использованием угрозы насилия. Увы, кажется, именно такой тип капитализма процветает в России. «Невидимая рука» зависит от конкуренции как дисциплины, которая преобразует эгоистический интерес в оптимальные с общественной точки зрения результаты» [9,с. 298–299].

В этой связи проблемы защиты прав собственности выходят за рамки юриспруденции. Речь идет не только о совершенстве законов, но и о целом комплексе воздействий на взаимоотношения хозяйствующих субъектов, направленных на обеспечение развития цивилизованного предпринимательства. «Если индивиду будет предоставлена абсолютная свобода, то нельзя быть уверенным в том, что он всегда будет соблюдать моральные принципы, определенные философами как необходимые для гармоничной общественной жизни.


1 Причем можно говорить, что и внешняя, и внутренняя среда враждебны по отношению к реальному собственнику. Так, «серые» и «черные» схемы корпоративных финансов, «оптимизация налогообложения», вывод активов, сложные организационные структуры – далеко не полный перечень опасностей внутренней среды. Давление преступных сообществ, использование конкурентами государственных органов принуждения и контроля в борьбе за передел собственности, вмешательство самого государства, включая не только налоговую среду, но и прямое административное давление и судебные преследования – опасности внешней среды.


Индивид может «плохо» себя вести и в результате получить «несправедливые» преимущества перед своими собратьями. Это утверждение подводит нас к главному вопросу: должно ли общество быть организовано так, чтобы отступники от моральных принципов выигрывали за счет остальных?» [10, с. 203].

Вероятно, такая постановка вопроса правильна не только в отношении индивида. Ведь деятельность крупной интегрированной структуры, которая характеризуется значительно большими возможностями, чем у индивида, порождает усиление проблемы «отступника». Естественно, что объединение усилий индивидов, преследующих свой собственный интерес, сопровождается многочисленными конфликтами, связанными как раз с разноречивостью этих интересов. Поэтому корпоративное развитие невозможно без конфликтов, которые различаются в зависимости от степени развития хозяйственной среды с одной стороны, и моделей корпоративного контроля, используемого в корпорациях. При этом специфика моделей контроля накладывает отпечаток на взаимоотношения собственников как при процессах добросовестных слияний и поглощений, так и на интеграционные процессы, сопровождаемые корпоративными конфликтами.

Существующие теоретические и эмпирические подходы пока не позволили решить методологические проблемы прав собственности, без осознания которых трудно ожидать  эффективного совершенствования существующих институциональных условий реализации прав собственности участниками хозяйственной жизни в условиях трансформации основ хозяйствования.

В современных теоретических моделях, описывающих функционирование собственности, исходным пунктом анализа чаще всего служит собственность на факторы производства, прежде всего на материальные и финансовые активы, а также на человеческий капитал. При этом предполагается, что, во-первых, существует разветвленная структура конкурентных рынков – товарных рынков, рынков труда и капитала и, во-вторых, результаты всех сделок на этих рынках фиксируются системой контрактов. Принципиально важным представляется следующее обязательство: ни один заключаемый контракт не может считаться достаточно «полным».

Если предположить, что условия контракта фиксированы, то проблемы права с собственности обнаруживаются прежде всего в связи с неполнотой контрактов. В тех ситуациях, когда выявляется, что контракт не содержит прямых указаний на соответствующие права и обязательства сторон, нерегламентируемые условия использования факторов производства определяются их владельцами. Поэтому права собственности определяются в данной концепции как остаточные – по отношению к требованиям контракта – права распоряжения и контроля.

Поскольку владение факторами производства открывает возможности их «бесплатного» комбинирования в тех или иных пропорциях, нетрудно видеть, что эффективность их использования (равно как и эффективность инвестиций, предварительно осуществляемых владельцами факторов) в большой мере определяется различиями в возможностях доступа к элементам реального и человеческого капитала в начальный период и после заключения сделки.

Тем самым анализ как бы достаточно естественно возвращается к одной из «классических» теоретических проблем, привлекавших особенно большое внимание на протяжении последних десятилетий: характеристики рыночного перераспределения собственности и перехода к лучшему использованию факторов производства в рамках фирмы неразрывно связаны с разработкой моделей вертикальной интеграции.

Другой механизм регулирования экономической эффективности связан с рыночным перераспределением акционерной собственности и со сменой стратегии развития корпорации. При изучении этой проблемы в центре внимания оказывается специфический финансовый рынок – рынок корпоративного контроля.

При изучении механизмов рыночной смены собственника и контроля авторы теоретических моделей обычно предполагают, что многие участники указанных операций могут достаточно точно предвидеть хозяйственные результаты той реорганизации фирмы, которую предпримет новый собственник. Базовые отношения, позволяющие беспрепятственно реализовать права собственности (в том числе требования, зафиксированные в соответствующих контрактах), обычно складываются в ходе длительного развития рыночных отношений. При этом предполагается, что государство, которое должно тщательно следить за соблюдением «правил игры», всегда выполняет собственные обязательства. Между тем в современной российской экономике ненадежны оказались обязательства, которые принимали на себя фактически все участники хозяйственных отношений, в том числе и государство. Государство неоднократно отказывалось от выплаты части предложенных правительством и утвержденных законодательными органами денежных ассигнований (так называемый секвестр бюджета) или от своевременного погашения своих долговых обязательств. Что касается частных фирм, не выплачивавших ни своих долгов поставщикам, ни заработной платы наемным работникам, то это связано как с невыполнением принятых на себя обязательств в силу того, что такое поведение в предпринимательской среде не считалось девиантным, так и с несостоятельностью государства как заказчика продукции и услуг. Это провоцировало цепочку неплатежей.

Право собственности как совокупность правовых норм, регулирующих отношения  принадлежности имущественных благ, возможности владения, пользования и распоряжения имуществом, детально описано в российском законодательстве и отвечает общепринятым в мире цивилизованным нормам. Без надежной и цивилизованной защиты прав (перехода прав) собственности невозможно эффективное использование таких институтов рыночной экономики, как банкротство, финансовые рынки, рынки корпоративного контроля, рынок недвижимости – то есть институтов, непосредственно связанных с деятельностью крупных интегрированных структур.

Система прав и обязанностей, предусмотренная заключенными контрактами, обычно  предоставляет руководителям корпорации большую свободу распоряжения ресурсами фирмы, включая трудовые и финансовые ресурсы. Именно это и обеспечивает достаточно широкие возможности внутрифирменного управления и дополнительные («нерыночные») возможности перераспределения ресурсов.

Экономический анализ стремится выявить особенности современной многоярусной собственности и, в частности, особенности перехода права распоряжения ресурсами от «конечного» владельца факторов производства к корпорации. Никакие контрактные отношения не могут предусмотреть все возможные варианты последующего развития событий (states of nature) и оговорить права и обязанности сторон в каждом из случаев. Поэтому именно в непредусмотренных системой контрактов ситуациях и выявляются  «остаточные» (по отношению к контрактным) права контроля, в том числе контроля над используемыми корпорацией факторами производства [11, с. 5].

Характеристики частной собственности непосредственно связаны с проблемами эффективного функционирования фирмы и отысканием наиболее конкурентоспособной ее структуры, ибо конкуренция может способствовать переходу к более эффективным структурам собственности. Но для этого необходимо выявление взаимосвязей элементов структуры, выбор наилучшего пути аллокации ресурсов, построения системы контроля над деятельностью такой сложной системы, какой является современная корпорация.

Речь идет о проблемах анализа состояния и выбора перспектив развития сложной интегрированной структуры, состоящей из множества взаимосвязанных элементов, функционирующих в непрерывно изменяющейся экономической среде.

Рассмотрение объективных предпосылок создания и функционирования крупных  интегрированных производственных структур показывает, что инновационная составляющая лежит в основе современной успешной деятельности, идет ли речь о динамике развития стран или конкурентоспособности предприятий. Эти вопросы взаимосвязаны и взаимообусловлены: без инновационной активности фирм трудно ждать инновационной направленности развития страны. Без государственной инновационной политики, стимулирующей инвестиции в наукоемкие отрасли, любые усилия предприятий не позволят им достигнуть уровня международной конкурентоспособности, а глобальные рынки будут развиваться при игнорировании национальных интересов. Поэтому инновационное управление выходит за рамки отдельного предприятия. Оно основывается на стимулирующей инновации организационной структуре с привлечением высшего уровня управления.

Говоря об объектах управления с точки зрения придания развитию инновационной  направленности, отмечу взаимосвязь малых и крупных организационных форм бизнеса, каждая из которых играет свою роль в инновационном процессе. Речь идет не столько о разных ролевых функциях (например, генерация новшества или его тиражирование) а о том, что только симбиоз малых, средних и крупных структур может обеспечить инновационное наполнение хозяйственного развития. Задача государства состоит в том, чтобы обеспечить условия развития разномасштабных форм организации бизнеса с точки зрния обеспечения их взаимодействия в рамках правового поля как благоприятной среды для инновационного развития. С точки зрения формирования моделей социального партнерства крупные организационные структуры представляют интересы больших социальных групп, которые складываются в рамках либо организационных структур, объединяющих малый, средний и крупный бизнес, либо в процессе взаимодействия юридически независимых структур, объединенных кооперационными или иными партнерскими связями. Поэтому крупные интегрированные производственные структуры, с одной стороны, являются выразителем консолидированного мнения большой группы людей, а с другой – выступают как структуры, реализующие решения центральной власти, затрагивающие большие социальные группы.

Учитывая, что организационная структура должна быть открыта для окружающего мира, базироваться на консенсусе интересов участников и функциональном авторитете, можно утверждать, что идеальной моделью является современная корпорация. Она объединяет всех участников организации при разноплановости их интересов, функционально обеспечивая эффективность хозяйственных процессов и непрерывность новаторской деятельности при взаимодействии с окружающей средой. Таким образом, мировое лидерство основывается на эффективном развитии крупных интегрированных структур, юридическим проявлением которых является корпорация.

В условиях развивающейся экономики особая роль принадлежит бизнесу, волекающему в оборот уже имеющиеся активы. Сложность процесса состоит в том, что эти активы формировались, исходя из совершенно иных принципов хозяйствования и автоматически не могут быть включены в оборот в иной хозяйственной среде. Учитывая масштабы производства с гипертрофированной ролью крупных предприятий в плановой экономике, очевидно, что такая адаптация под силу только крупной интегрированной структуре, которая отвечает современным требованиям с точки зрения организации бизнеса (корпорации).

Но динамика данного процесса определяется ролью государства, которое обеспечивает условия проявления легальной частной инициативы. Поэтому неизбежно, что при снижении доли государства в основном капитале его влияние через инструменты промышленной политики должно возрастать. Государство также определяет структуру конкурентной среды и обеспечивает цивилизованные отношения по поводу владения и распоряжения собственностью, опираясь на отработанные механизмы, учитывающие национальные особенности и ментальность хозяйствующих агентов. В этом смысле нормативная база, регламентирующая взаимоотношения при консолидации усилий собственников факторов производства, должна быть наиболее полно отработана с точки зрения обеспечения корпоративных потребностей.

Доминирующие модели корпоративного управления – холдинг и производственно технологический комплекс – базируются на общих принципах: гибкости связей и системе  управления, характеризующейся рыночной активностью субъектов хозяйствования и всей системы. Поэтому корпоратизация национальных предприятий становится фактором,  определяющим их рыночную активность. Однако и гибкость связей, и эффективность управления зависят от того, насколько адекватно механизмы управления и существующие механизмы контроля воспринимаются персоналом, реализующим стратегию развития  организации.

Литература

1. Достанко П. Корпоративизм, рыночная активность и культура управления // Проблемы теории и практики управления. 2001. № 4.
2. Pincot G. Building Community in the Workplace // The Community of the Future. San Francisco, 1998.
3. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния // Новая постиндустриальная волна на Западе. – М.: Academia, 1999.
4. Эдвинссон Л., Мэлоун М. Интеллектуальный капитал. Определение истинной стоимости компании // Новая постиндустриальная волна на Западе. – М.: Academia. 1999.
5. Veblen Th. Engineers and the Price System. – N.Y.: Viking, 1924.
6. Keynes Dg. Essays in Persuasion. – N.Y.: Norton, 1963.
7. Berle A., Means G. The modern Corporation and Private Property. – N.Y.: MacMillan, 1932.
8. Berglof E., von Thadden E.-L. The Changing Corporate Governance Paradigm: Implications for Developing and Transition Economies. Annual World Bank Conference on Development (1999). – Washington, 2000.
9. Штальман К. Новая философия бизнеса. Том III. Москва, Берлин, 1998.
10. Бьюкенен Дж., Талок Г. Расчет согласия. – М.: Таурус Альма. 1997.
11. Rodrik D. Institutions and High Quality Growth: What They Are and How to Aquire Them // NBER Working Paper 7540 February 2000.

Также по этой теме:


Список просмотренных товаров пуст
Список сравниваемых товаров пуст
Список избранного пуст
Ваша корзина пуста