Сущность гражданского иска в уголовном процессе



Опубликовано в журнале "Советник юриста" №2 год - 2014


Лупу Александр Анатольевич,
начальник отдела по работе
с юридическими лицами
ООО «Юрист»,
доктор юридических наук,


Оськина Илона Юрьевна,
преподаватель НОУ ВПО
«Московский институт
предпринимательства и права»,
доктор юридических наук

Сегодня в литературе целесообразность существования гражданского иска в уголовном процессе практически не ставится под сомнение, а исследования в данной области ведутся в большинстве своем в области частных вопросов. Последняя крупная дискуссия о целесообразности существования гражданского иска в рамках уголовного процесса велась более десяти лет назад. В свою очередь, полемика о роли исследуемого института сама по себе представляет научный, исследовательский и практический интерес. Кроме того, нельзя не заметить, что многие вопросы теоретико-прикладного характера до сих пор не были решены ни на законодательном уровне, ни правоприменительной практикой. Причиной тому считаем отсутствие внимания к комплексным исследованиям, посвященным сути рассматриваемого явления.


Статья 52 Конституции РФ [2] закрепляет право потерпевшего на возмещение причиненного ущерба. Наиболее распространенной и эффективной формой реализации указанного права потерпевшего является институт гражданского иска в уголовном процессе.


Сегодня целесообразность существования данного процессуального института в литературе практически не ставится под сомнение [6, с. 13], а исследования в данной области ведутся в большинстве своем в области частных вопросов [9, с. 29].


Последняя крупная дискуссия о целесообразности существования гражданского иска в рамках уголовного процесса велась более десяти лет назад.


Так, в свое время на страницах юридического журнала «Российская юстиция» была опубликована статья В. Бозрова под названием «Гражданский иск в уголовном процессе неуместен» [8, с. 29–30]. Это обращение к проблеме гражданского иска завершилось констатацией явной научной и процессуальной противоречивости института гражданского иска в уголовном процессе и предложением изъять этот институт из УПК РФ [8, с. 57–58; 10]. Закономерно, что такое заявление вызвало полемику на страницах этого издания. К ней присоединились О. Попкова, Ю. Лифшиц и Ю. Тимошенко, В. Сысоев и К. Храмцов. Знаковым является то, что все они отрицали тезис В. Борзова.


В свою очередь, полемика о роли исследуемого института сама по себе представляет научный, исследовательский и практический интерес, поскольку с момента ведения «последней» дискуссии по данному вопросу прошло немало времени, в течение которого в стране произошли кардинальные перемены, уголовное и уголовно-процессуальное законодательство претерпели значительные изменения, выросло целое поколение правоприменителей, считающих гражданский иск в уголовном процессе само собой разумеющимся.


Тем временем, обращаясь в своих работах к данной теме [12; 13], мы не могли не обратить внимание, что многие вопросы теоретико-прикладного характера до сих пор не были решены ни на законодательном уровне, ни правоприменительной практикой. Причиной тому считаем отсутствие внимания к комплексным исследованиям, посвященным сути рассматриваемого явления.


Подобное положение дел побудило нас проанализировать научную проблему совместимости гражданского иска с осуществлением уголовного дела, выяснив «идейные» основы этого института. Сразу заметим, что, помимо общепризнанного тезиса о целесообразности «соединенного процесса», в его пользу приведем довод о соответствии идеям и нормам Конституции РФ, международно-правовым актам о государственной защите жертв преступлений.


Поэтому целью нашего исследования является критический анализ позиции о неуместности существования института гражданского иска в уголовном процессе. В статье изложены и обоснованы выводы об исторической свойственности гражданского иска в отечественной правовой системе, «конституционности» этого уголовно-процессуального документа.


Рассмотрены отдельные, прежде всего теоретические, аргументы участников дискуссии об «идейной» несовместимости уголовного процесса и гражданского иска. Такая избирательность объясняется фундаментальным характером рассматриваемых тезисов и значением ответа на них.


Итак, В. Бозров замечает, что «этот эксперимент (речь идет о гражданском иске в уголовном процессе) длится уже не один десяток лет». Причем гражданский иск настолько неорганический для уголовного судопроизводства, что «уголовно-процессуальная форма приобрела пугающие очертания, а вместе с ней деформировалась и правосудная деятельность рассмотрения уголовных дел» [8, с. 29].


Обратимся к историко-правовым источникам. В ст. 6 и 7 Устава Уголовного судопроизводства 1864 г. было предусмотрено «право потерпевших от преступления предъявить иск о вознаграждении в суде уголовном для совместного с уголовным делом рассмотрения, или в гражданском суде по окончании уголовного разбирательства» [15, с. 76].


УПК РСФСР 1923 г., УПК РСФСР 1924 г. и Основы уголовного судопроизводства СССР и союзных республик 1958 г. тоже закрепили применение гражданского иска в уголовном процессе. В принятых на основании Основ уголовно-процессуальных кодексов всех республик СССР были воспроизведены нормы о гражданском иске в уголовном судопроизводстве. Это позволяет сделать нам вывод о том, что гражданский иск в отечественной юридической практике применяется уже более 130 лет, а его наследование всеми уголовно-процессуальными законами дает основания считать его национальной особенностью российской правовой системы.


Тезис В. Бозрова об очевидном несоответствии между природой гражданского иска и самой сущностью уголовного судопроизводства обосновывается мыслью, что уголовное судопроизводство направлено на реализацию уголовной ответственности или освобождения от нее в установленных законом случаях. При этом считаем целесообразным согласиться с мнением С. Милицина о том, что в правовой науке нет определения уголовного судопроизводства, которое бы однозначно воспринималось всеми или хотя бы большинством ученых. Каждая из имеющихся дефиниций грешит типичными недостатками – неполнотой в описании определенного феномена и излишним многословием. Для обоснования своего мнения С. Милицин привел простой пример. Под цитируемое определение уголовного процесса, основанного на его задачах, ни в коем случае не подпадает деятельность органов уголовного судопроизводства по расследованию и рассмотрению уголовных дел об общественно опасных деяниях невменяемых. Подобное несоответствие, однако, не дает повода тем же процессуалистам усомниться в том, что эта деятельность – один из видов производства по уголовным делам. Но, признавая неполноту определения (определений) уголовного судопроизводства, нельзя «прикрываться» им для отрицания уголовно-процессуальной природы того или иного явления. Сконструированное в учебных и даже в научных целях понятие само по себе не может служить основанием для выводов о каком-то «соответствии» или «несоответствии» одного явления другому [11].


К этому аргументу надо добавить, что взгляд на уголовный процесс лишь как на средство реализации уголовной ответственности морально устарел и далеко не полный. Эти отношения как основные действительно порождают отношения по охране прав и интересов участников процесса относительно применения процессуального принуждения, служебно-процедурные, контрольно-проверочные отношения, отношения по возмещению вреда, причиненного преступлением, превентивные и поощрительные отношения.


В пользу этой мысли следует указать на новейшие институты уголовно-процессуального права: примиренческие формы закрытия уголовного процесса, обеспечения безопасности лиц, которые привлекаются в уголовный процесс; развитие права на обжалование решений органов, которые ведут досудебное расследование; коренное изменение стадий судебного контроля; выделение в отдельный институт так называемого международного уголовного процесса. Эти факты убеждают, что уголовно-процессуальный закон динамично развивается, обогащается, и это обусловливает его не только количественное, но и качественное усложнение.


По мнению В. Бозрова, ряд принципов, характерных для деятельности суда по разрешению гражданско-правовых споров (например, диспозитивность), противоречат принципам уголовного судопроизводства (например, публичности). Подтверждением тому является недопустимость в уголовном процессе мирового соглашения (за исключением дел частного обвинения), регрессного иска, возмещения упущенной выгоды, а также много других имеющихся в УПК РФ  «процессуальных ребусов». А правила и принципы гражданского судопроизводства, связанные с возмещением убытков, нельзя механически «вживлять» в уголовный процесс, поскольку каждая из этих отраслей права самостоятельная как в предмете, так и в методе регулирования [8, с. 29].


Согласившись с тем, что недопустимо механически вживлять в уголовный процесс правила гражданского судопроизводства, В. Сысоев и К. Храмцов правомерно отметили, что рассмотрение гражданского иска при разрешении уголовного дела вызывает к жизни различные по содержанию процессуальные правоотношения.


Лишь часть их прямо регулируется уголовно-процессуальным законом. При этом, учитывая производный характер гражданского иска в уголовном процессе, приоритет в регулировании следует отдать, безусловно, уголовно-процессуальному закону.


Поэтому стоит согласиться с мнением тех ученых, которые считают, что нормы гражданского процессуального права применяются при производстве по гражданскому иску в уголовном процессе в той мере, в какой они регулируют отношения, не урегулированные уголовно-процессуальным правом, и не противоречат нормам уголовно-процессуального права. При таком подходе «процессуальные ребусы», о которых говорит В. Бозров, не могут возникать в принципе [14].


Оппонентами института гражданского иска высказано мнение, что производство по гражданским искам, как и любое другое рассмотрение гражданско-правового спора, должно основываться на презумпции виновности причинителя вреда, а каждая из сторон обязана доказывать те обстоятельства, на которые ссылается. В то время как уголовное правосудие основывается на презумпции невиновности и органы уголовного судопроизводства не вправе переложить на обвиняемого обязанность доказывания невиновности [11]. По этому поводу надо отметить, что вывод суда о виновности в совершении противоправного деяния, которое нарушает нормы уголовного закона и которым нанесен ущерб, всегда предшествует решению гражданского иска. Причем характер этого вывода будет определять судьбу гражданского иска. Только если будет доказано, что подсудимый совершил преступление и этим нанес ущерб субъективным правам потерпевшего, возможно удовлетворение гражданского иска. Если вина в совершении преступления доказана не будет, лицо подлежит оправданию. Соответственно, рассмотрение гражданского иска в таком случае становится невозможным. Оба факта находят свою констатацию в приговоре суда именно в такой последовательности. Следовательно, подсудимый защищен от возложения на него мер гражданской ответственности, даже если он не пользуется правом представлять доказательства своей невиновности.


Последний аргумент противников рассмотрения гражданских исков вместе с уголовными делами относится к сфере законодательной техники. Эти авторы считают, что из-за фрагментарного правового регулирования исковое производство создает «процессуальные ребусы», а следовательно, от него следует отказаться [8, с. 29–30]. Прежде всего заметим, что данная позиция лишена, по нашему мнению, всякой логики и пытается свести решение проблемы исключительно к механическому исключению ее, но игнорирование такой проблемы без учета потребностей практики и объективной реальности приводит к еще более проблематичным последствиям, порождающим пробелы и в законодательстве, и в правоприменительной практике. В этой связи считаем, что вполне правы В. Сысоев и К. Храмцов, которые утверждают, что «сырость», недостаточная проработанность отдельных аспектов процедуры предъявления и рассмотрения гражданского иска – повод для ее доработки, а не для извлечения в целом института гражданского иска из УПК РФ [14].


По сути, каждый раз, когда по уголовному делу заявляется гражданский иск, органы судопроизводства вынуждены параллельно вести сразу два производства – по обвинению и по иску. Несомненно, сравнительно небольшое количество норм, содержащихся в УПК РФ и регулирующих порядок производства по гражданским искам, не может обеспечить полного урегулирования этого института, заменив собой все нормы Гражданского процессуального кодекса РФ. Решение этой проблемы лежит в применении норм ГПК РФ по аналогии.


По мнению С. Милицина и О. Попковой, возможность рассмотрения гражданского иска вместе с уголовным делом должна быть предусмотрена в уголовно процессуальном законодательстве и определяться в каждом конкретном случае судом на основании оценки имеющихся в деле материалов. Подобное гибкое решение даст возможность сохранить преимущества совместного производства и при этом не создавать препятствий для успешного рассмотрения уголовных дел [11, с. 48].


На наш взгляд, с этим предложением С. Милицина и О. Попковой нельзя согласиться, потому что это ставит исковое производство в зависимость от усмотрения судьи. Данное обстоятельство на практике может иметь весьма неоднозначные последствия, поскольку де-факто в судах «на местах» существует определенное разделение труда, т.е. существует негласное разделение судей на тех, кто специализируется на гражданских, и тех, кто специализируется на уголовных делах. Поэтому «криминальный» судья нередко предпочитает передать сложный в части расчетов гражданский иск своему коллеге, более привыкшему к хитросплетениям категорий гражданского законодательства.


Поэтому мы поддерживаем мнение Ю. Лифшица и А. Тимошенко как более приближенное к идее гражданского иска в уголовном процессе: органы следствия, прокуратуры, суд обязаны рассматривать вопрос о возмещении ущерба, причиненного преступлением, как неотъемлемый элемент уголовного дела, а не как несущественное приложение к нему, которым можно пренебречь [10, с. 45].


Защита нарушенных преступлением прав вместе с рассмотрением и решением уголовного дела целесообразна с точки зрения юридико-технических удобств, экономической выгоды для государства и участников судопроизводства; она также характеризуется более высокой эффективностью.


Возможность их совместного рассмотрения заключается в факте совершения преступления, что является основанием как уголовной, так и гражданской ответственности. Те же доказательства выявляются и используются для установления вины или невиновности лица в преступлении и гражданском правонарушении.


Тот же субъект (обвиняемый), как правило, является участником и уголовных, и гражданских правоотношений.


Разрешение гражданского иска значительно ускоряет восстановление прав потерпевших, экономит время и средства как суда, так и субъектов спорных правоотношений, а также других лиц, вовлеченных в сферу уголовного процесса.


Им не приходится повторно отвлекаться на установление тех же обстоятельств.


Совместное рассмотрение гражданского иска и уголовного обвинения обеспечивает наиболее быстрое восстановление имущественных прав лица, пострадавшего от преступления; делает невозможным параллелизм в работе судов и вынесение противоречивых решений; гарантирует наибольшую полноту исследования доказательств и создает значительные удобства для всех участников уголовного процесса.


Прежде всего, это серьезная льгота для пострадавшего от преступления, и не только потому, что потерпевший освобождается от уплаты государственной пошлины. Ему значительно легче защищать свои интересы и обосновывать свои исковые требования, когда его иск рассматривается вместе с уголовным делом, в уголовном процессе, в котором выясняются все обстоятельства дела, касающиеся как самого преступления, так и его последствий. Ведь существенно облегчается задача истца по обоснованию своих требований, потому что в уголовном процессе доказывание гражданского иска осуществляется следователем и прокурором.


Наконец, если представить ситуацию, что из уголовного дела, связанного с гибелью близкого потерпевшему человека, или в случае причинения потерпевшему не только физических, но и глубоких нравственных страданий, изымается рассмотрение гражданского иска, то потерпевший вынужден будет еще раз переживать события, вызванные преступным деянием, а также значительный психологический и моральный дискомфорт во время фактически повторного исследования того же преступного деяния, которым причинен ему имущественный или моральный вред.


Кроме того, только находясь в процессуальном статусе потерпевшего или гражданского истца, лицо в случае необходимости может воспользоваться средствами обеспечения безопасности как участник уголовного судопроизводства.


Наконец, важно иметь в виду, что в некоторых уголовных делах установление размера причиненного преступлением ущерба имеет большое значение для правильной квалификации преступления (например, по делам о хищении), оценки обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность, и даже для решения вопроса о наличии или отсутствии самого состава преступления. Совместное рассмотрение обвинения и гражданского иска является в подобных случаях дополнительной гарантией их решения. Поэтому отдельное рассмотрение уголовного дела и гражданского иска может негативно отразиться на правильности решения самого уголовного дела.


Наконец, одновременное применение уголовной и гражданской ответственности повышает их воспитательное и превентивное влияние.


Не только несомненная допустимость и техническая целесообразность рассмотрения  гражданского иска в уголовном процессе, но и политическая целесообразность, соответствие ряду идей и норм Конституции РФ, в том числе и гарантиям права на судебную защиту и идеи защиты прав жертв преступлений, могут быть высказаны в пользу гражданского иска в уголовном процессе.


На государство и его органы возлагается обязанность осуществлять защиту нарушенных субъективных прав граждан и юридических лиц, потому что любое право, провозглашенное в Конституции РФ, может считаться с юридической точки зрения гарантированным и фактически осуществленным только при условии, если в законодательстве закреплены правовые средства их реализации и если их нарушение дает гражданину право на иск или на другие предусмотренные законом пути восстановления нарушенного права. Исходя из гармоничного сочетания интересов государства и личности, учитывая характер вредного деяния, законодатель предоставляет возможность лицам, которые понесли ущерб от преступления, обратиться за защитой нарушенного права не только в форме гражданского судопроизводства, но и в уголовном процессе вместе с рассмотрением уголовного дела. Это своеобразная реакция законодателя на характер деяния, которым причиняется вред, а установление характера и размера последнего и, по общему правилу, его возмещение составляют неотъемлемый элемент уголовного процесса. В то же время законодатель исходит не только из возможности совместного исследования и решения вопросов уголовной ответственности лица, совершившего преступление, и защиты нарушенных прав потерпевших лиц, но и считает такое сочетание целесообразным. Целесообразность совместного решения вопросов уголовной и имущественной ответственности диктуется в первую очередь соображениями политико-юридического характера. Государство не может быть равнодушным к факту нарушения имущественных прав своих граждан и коллективных формирований, тем более таким опасным деликтом, как уголовное преступление. Это объясняется тем, что во многих случаях причиненный вред входит в состав преступления, а следовательно, затрагивает не только интересы отдельных лиц, но и публичные (общественные). Восстановление же нарушенных таким общественно опасным деянием имущественных и личных неимущественных прав потерпевших лиц  преимущественно за счет имущества, материальных и физических возможностей виновных – одно из самых действенных средств борьбы с преступностью, которое органично  сочетает индивидуальные и публичные интересы.


В подтверждение данного тезиса приведем п. 4 Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, согласно которому к жертвам следует относиться с состраданием и уважать их достоинство, потерпевшие от преступлений имеют право на доступ к механизмам правосудия и быструю компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством [1]. Все высказанные соображения убеждают в том, что институт гражданского иска в полной мере соответствует идеям Конституции и международному гуманитарному праву об эффективной судебной защите потерпевших от преступлений.


Анализ норм действующего уголовно-процессуального законодательства, регулирующих  производство по гражданскому иску в уголовном деле, дает основание для вывода, что законодатель при формулировке этих норм исходит из концепции единого понятия иска в неразрывном единстве двух его сторон – материальной и процессуально-правовой, и отображает в нормах все необходимые признаки. УПК указывает как на материально-правовую сторону иска (требование о возмещении причиненного преступлением материального ущерба), так и на процессуальную (обращение за защитой нарушенного имущественного права).


О практической значимости вопросов гражданского иска для оценки судебной деятельности, в частности, свидетельствует то, что Судебный департамент при Верховном Суде РФ в перечень сведений, которые составляют статистическую отчетность о деятельности судов РФ, с 1 января 2007 г. включил в качестве обязательной графы данные о рассмотрении гражданских исков в уголовном процессе [4; 5].


Кроме того, вопросам гражданского иска в уголовном процессе немало внимания уделяется в приказе Генеральной прокуратуры РФ от 27.11.2007 № 189 [3].


Таким образом, можем сделать вывод, что на сегодняшний день на законодательном уровне принято решение в пользу целесообразности единого рассмотрения уголовного обвинения и вытекающих из него исковых требований, что, в свою очередь, активно поддержано правоприменительной практикой. При этом можно заключить, что сегодня российский законодатель встал на путь расширения пределов действия гражданского иска в уголовном процессе и данный процесс со временем будет только наращиваться. Самым ярким примером в данной области можно считать резкое увеличение количества исковых заявлений в уголовных делах, связанных с причинением морального вреда.


Литература
1. Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (принята 29.11.1985 Резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН). Документ опубликован не был [Электронный ресурс]. URL: base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=INT; n=195
2. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных законами Российской Федерации о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ) // Российская газета. – 2009. – № 7.
3. Приказ Генеральной прокуратуры РФ от 27.11.2007 № 189 «Об организации прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве» //Законность. – 2008. – № 2.
4. Приказ Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 28.06.2013 № 130 «Об утверждении Табеля форм статистической отчетности о деятельности судов общей юрисдикции и судимости и форм статистической отчетности о деятельности судов и судимости». Документ опубликован не был. [Электронный ресурс]. URL: base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req =doc;base=LAW;n=149951
5. Инструкция по ведению судебной статистики (утв. Приказом Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 29.12.2007 № 169). Документ опубликован не был [Электронный ресурс]. URL: base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=LAW;n=74436
6. Бобров К.О. Гражданский иск в уголовном судопроизводстве как средство эффективной правовой защиты человека // Российский судья. – 2008. – № 5. – С. 13–23.
7. Бозров В.М. Современные проблемы российского правосудия по уголовным делам в деятельности военных. Вопросы теории и практики. – Екатеринбург: УрГЮА, 1999.
8. Бозров В. Гражданский иск в уголовном процессе неуместен // Российская юстиция. – 2001. – № 5. – С. 29–30.
9. Грицай О.В. Некоторые аспекты разрешения гражданского иска в уголовном судопроизводстве // Российский судья. – 2008. – № 7. – С. 29.
10. Лифшиц Ю., Тимошенко А. Назначение института гражданского иска в уголовном процессе // Российская юстиция. – 2002. – №5. – С. 43–45.
11. Милицин С., Попкова Е. Уголовное дело и гражданский иск: вместе или порознь? // Российская юстиция. – 2001. – № 7. – С. 46–48.
12. Оськина И.Ю., Лупу А.А. Возмещение материального ущерба, причиненного работником // Советник юриста. – 2010. – № 12. – С. 29–32.
13. Оськина И.Ю., Лупу А.А. Гражданин и правоохранительные органы. – М.: Дело и Сервис (Серия «Популярная юридическая библиотека»), 2011.
14. Сысоев В., Храмцов К. Так ли уж неуместен гражданский иск в уголовном процессе? // Российская юстиция. – 2001. – № 10. – С. 68.
15. Фойницкий И.А. Курс уголовного судопроизводства. – СПб.: Альфа, 1996. – Т. 2 

24.01.2019

Также по этой теме:


Список просмотренных товаров пуст
Список сравниваемых товаров пуст
Список избранного пуст
Ваша корзина пуста